Повышенное внимание к охране природы в развитых странах сегодня влияет не только на работу предприятий по добыче полезных ископаемых, но и на подготовку горных инженеров. Как меняется горное образование в России и в мире? Удалось ли уже сегодня цифровизации и роботизации изменить добывающую промышленность? Об этом корреспонденту проекта «Социальный навигатор» МИА «Россия сегодня» рассказал директор Горного института Национального исследовательского технологического университета «МИСиС» Александр Мясков.
— Александр Викторович, что происходит сейчас с горным образованием в России и за рубежом?
— Несмотря на сохранение классических подходов и специализаций, профильное горное образование меняется довольно сильно. Связано это с несколькими трендами, основные из которых, пожалуй, — усиливающиеся природоохранные векторы развития человеческого общества и повсюду внедряющаяся «цифра».
Общество стало заметно негативнее относиться к загрязняющим окружающую среду горнодобывающим компаниям и, соответственно, к горному делу в целом. И это объективная реальность, которая ставит перед недропользователями новые вызовы по развитию безопасных для природы технологий добычи полезных ископаемых. Новые веяния весьма сильны в университетах Западной Европы, где население наиболее серьезно относится к охране окружающей среды. Горнодобывающая индустрия в этом регионе мира практически перестала существовать, соответственно, все меньше готовят и специалистов по горному делу.
Цифровизация и компьютеризация в горнодобывающей промышленности до сих пор не развиты. Роботизированные системы добычи полезных ископаемых начинают внедряться в Австралии, Чили, некоторых других странах, но все же этот процесс запаздывает. В России мы также ожидаем внедрения безлюдных технологий и роботизированных систем, например при разработке проектов в Арктике, или в проектах с наиболее опасными условиями работы для людей.
Запрос на подготовку специалистов нового уровня, способных управлять цифровыми роботизированными системами, от традиционных горнодобывающих компаний только начинает формироваться. Мы пробуем разные научные и образовательные проекты в этой области, но пока, по большей части, сохраняем обучение классического горного инженера.
— Очевидно, вам для этого пришлось усилить экологическую подготовку своих инженеров?
— Примерно так. Когда я учился, у нас в университете была специализация, посвященная рациональному природопользованию. Сейчас она отдельно не существует, потому что природоохранная тематика растворилась во всем учебном материале, проникла в каждый предмет.
Объем знаний, связанных с рациональным природопользованием, увеличивается во всех профилях, во всех направлениях, во всех специализациях. Мы должны научить инженеров вести грамотную природоохранную политику и минимизировать ущерб для окружающей среды на тех предприятиях, которые добывают полезные ископаемые. Мы понимаем, что выпускать специалиста без этого нельзя.
— Вносите ли вы в подготовку специалистов новые элементы, с расчетом на будущую роботизацию отрасли?
— Да, мы постепенно входим «в цифру». Мы открыли целый ряд новых образовательных программ, например, «Цифровой двойник месторождения», «Роботизация горнопромышленной техники», «Цифровой аудит промышленных предприятий» и другие. Студенты уже участвуют в реальных проектах на предприятиях, с которыми мы сотрудничаем.
Например, группа студентов, обучающихся по индивидуальным образовательным траекториям, весной, еще до введения ограничений, связанных с новой коронавирусной инфекцией, уехала на Кольский полуостров. Там, на предприятии компании «Фосагро», ребята управляли подземной буровой техникой, которая работает без людей, используя новые цифровые технологии управления.
Это будет развиваться и дальше, потому что, как правило, те инженеры, которые уже работают в компаниях, заняты своей ежедневной работой в рамках отлаженного производственного процесса. В этой ситуации наши студенты и выпускники — самая лучшая рабочая сила с точки зрения внедрения современных, еще не опробованных технологий. У них еще «гибкие» мозги, они только что слушали о передовых технологиях в университете и готовы к новому. Поэтому вузы сегодня во многом драйверы изменений в горной промышленности.
— Каков спрос на ваших выпускников со стороны компаний?
— У наших инженеров по горным специальностям стопроцентное трудоустройство. Мы постоянно сотрудничаем со всеми крупнейшими добывающими компаниями, регулярно обсуждаем с ними, каких именно инженеров необходимо готовить, в чем они должны разбираться, что должны знать о нюансах деятельности конкретных предприятий и общей стратегии развития компании.
Значительная часть выпускников востребована и в бурно развивающемся градостроительном комплексе столицы.
— Как меняется интерес абитуриентов к вашим специальностям за последние годы?
— Ситуация меняется год от года. Надо понимать, что специалистов для выполнения технических работ готовят профессиональные училища. А высшие учебные заведения готовят руководителей, инженеров, которые, вполне вероятно, будут сидеть в офисе и оттуда управлять новыми современными цифровыми предприятиями.
Следует отметить, что предприятия горнодобывающей промышленности за последние годы в несколько раз сократили количество работников. Это произошло за счет поставки нового, более производительного оборудования, внедрения новых компьютерных систем, диспетчеризации всех процессов, начиная с добычи полезных ископаемых и заканчивая их транспортировкой и переработкой, внедрения новых, безлюдных технологий. Сейчас горный инженер — это, скорее, управленец, сидящий за компьютером, полностью понимающий все технологические аспекты производства.
Если вы пройдете по университету, вас удивит количество компьютерных классов и программ, которые используют студенты всех курсов. Уже сейчас наши выпускники управляют процессом производства, сидя перед огромным экраном, на котором отображается вся текущая ситуация на предприятии. Они понимают, где в конкретный момент находятся работники и какое задание им нужно дать, где находится та или иная единица техники и какова ее производительность.
Стоит отметить, что к нам приходит все больше абитуриентов из Москвы. Их привлекает компьютеризация и роботизация горного дела, проекты далекой перспективы по освоению океана и, возможно, космических объектов.
— Как вы относитесь к строительству подземных городов?
— У нас уже сто лет, с момента создания Горной академии, существует кафедра строительства подземных сооружений, где мы готовим горных инженеров-строителей. Необходимость использования подземного пространства в Москве появилась еще в довоенные годы. С тех пор и по сей день в этой сфере работают наши выпускники.
Сейчас наша кафедра впервые в России (да и в мире таких проектов единицы) использует современные BIM-технологии для проектирования подземных объектов с использованием интеллектуальных 3D-моделей. Вдобавок наши специалисты пользуются всеми возможностями, которые есть у горного инженера, геотехнолога, геофизика. Они рассчитывают возможность изменения всех параметров как при создании объекта, так и при последующем его функционировании. Новый подход помогает в проектировании современных станций метро.
— Будут ли развиваться подземные города в будущем, на ваш взгляд?
— Мы знаем, как прекрасна природа, и нам вряд ли захочется переселяться под землю. Но, я думаю, что города продолжат расти и будет расти запрос на использование подземного пространства для размещения людей и объектов, для перемещения, для коммуникации, для чего угодно.
В принципе, в мире есть проекты строительства больших подземных городов, например, в Мехико. В Китае уже функционируют подземные объекты. В России были тоже проекты строительства городов на месте отработанных алмазных месторождений.
Пока эти проекты не сильно востребованы, их даже можно назвать футуристичными. Вряд ли мы с вами сознательно выберем жизнь под землей. Но то, что человек может, должен и будет использовать подземное пространство в значимых проектах — это факт. И в этой ситуации будут особенно востребованы наши специалисты, выпускники нашего университета, накопившего уже столетний опыт в этой отрасли.
